Почему неравенство не должно быть объектом социальной политики

Ученые, СМИ и политики-демократы, такие как Элизабет Уоррен и Берни Сандерс, считают, что сокращение неравенства должно быть главной целью государственной политики. Такая направленность представляет собой существенное изменение по сравнению с предыдущим консенсусом, который предполагал, что приоритет должен отдаваться сокращению бедности, а не неравенства как такового. Такая переориентация является не только грубой практической ошибкой, но и с моральной точки зрения неравенство не заслуживает внимания государства. Не существует существенных доказательств того, что неравенство богатства вредит нашему обществу в целом. Любая программа по сокращению неравенства будет иметь существенные издержки, не в последнюю очередь для экономического роста, который может привести, в частности, к сокращению бедности.

Бедность моральных оправданий для борьбы с неравенством

Во-первых, моральное обоснование для борьбы с неравенством путем государственного принуждения является слабым. Бедность представляет собой крайнюю форму бедственного положения. И, интуитивно, мы чувствуем обязанность помогать людям в экстремальной ситуации, как если бы они были тяжело больны. Но у большинства людей нет таких интуитивных представлений о неравенстве, и на то есть веские причины. Люди неравны по многим параметрам, помимо богатства - по физической привлекательности, по состоянию здоровья и, более того, по врожденной способности к счастью. Почему общество должно выделять материальное неравенство как самую важную форму неравенства, которая одна требует государственной власти для исправления?

Нет существенных доказательств того, что неравенство богатства вредит нашему обществу в целом. Любая программа сокращения неравенства будет иметь существенные издержки, не в последнюю очередь для экономического роста, который может привести, в частности, к сокращению бедности.

Вывод о том, что люди менее благополучны, потому что у них меньше материальных благ, даже затруднителен, поскольку общее межличностное сравнение полезности между людьми трудно, если вообще возможно. Некоторые люди испытывают большую потребность в роскоши или чувстве безопасности, которое приносит богатство. Это очевидно из выбора профессии, который делают многие люди. Некоторые, например, выбирают профессию учителя, а не инвестиционного банкира, потому что предпочитают проводить время с семьей, а не зарабатывать более высокий доход. Таким образом, и учитель, и инвестиционный банкир могут быть одинаково обеспеченными в фундаментальном смысле, несмотря на совершенно разные доходы. Конечно, можно с уверенностью сказать, что люди, которые не могут обеспечить себя едой или крышей над головой, несчастны, но это условие бедности, а не неравенства. Причина, по которой многие стремятся накопить значительное богатство, заключается в том, что они нуждаются в другом - в подтверждении статуса.

Связанная с этим проблема заключается в сложности измерения неравенства в отличие от бедности. Чем больше в обществе инноваций, которыми можно пользоваться бесплатно, тем больше материальное равенство людей, даже если их доходы различны. И мы создали множество таких бесплатных удобств: знания и доступ к бесплатным развлечениям - две главные категории бесплатных товаров, которые сегодня доступны в большем изобилии, чем когда-либо прежде.

Некоторые просто утверждают, что излишнее богатство является морально неправильным. Но это утверждение кажется скорее эстетическим возражением, чем аргументом с моральной силой, если только не показать, что избыток морально порицаем по сравнению с чьим-то нынешним богатством. Не может быть абсолютной, а не относительной меры того, какое богатство является излишним. Эталон того, что значит быть богатым, существенно меняется от десятилетия к десятилетию и от места к месту. Богатство почти любого американца может показаться излишним кому-то в Мали или даже большинству американцев пятидесятилетней давности.

Слабые аргументы в пользу социальных издержек неравенства

Поскольку трудно доказать, что общество должно быть обеспокоено неравенством из-за индивидуальной справедливости, некоторые комментаторы теперь утверждают, что оно имеет разрушительные социальные последствия. Например, один из ведущих аргументов заключается в том, что неравенство вредит демократии, потому что богатые имеют взгляды, которые не репрезентативны для общества в целом, и что они имеют непропорционально большое влияние из-за своего богатства. Однако неясно, что даже если у них и есть нерепрезентативные взгляды, их взгляды являются результатом их богатства. Возможно, богатые люди, обладая большей остротой мышления, досугом или и тем, и другим, лучше понимают преимущества рынка и опасности правительства.

Более того, сам по себе этот аргумент доказывает слишком многое. Очень богатые люди не являются ни влиятельной группой общества, которая в наибольшей степени не представляет своих сограждан, ни непредставительной группой, которая пользуется наибольшим влиянием. Богатые люди придерживаются более широкого спектра взглядов и не так сильно отклоняются от какого-либо места в идеологическом спектре, как СМИ или университетские ученые (которые сами, как правило, имеют более высокие доходы, чем средний гражданин). Последние почти полностью демократы, а академики, в частности, все больше левые, а не просто центристские либералы. И все же, несмотря на материальное неравенство их положения по сравнению с действительно богатыми людьми, эти группы гораздо более влиятельны, потому что они определяют повестку дня общества в гораздо большей степени, чем богатые. СМИ решают, какие истории важны. Профессора гуманитарных и социальных наук определяют, как преподается наша история и каков канон нашей литературы, что помогает определить наше социальное воображение. Я бы предпочел, чтобы на моей стороне были ученые и репортеры, а не богатые люди в реализации моего видения идеального общества.

Другие утверждают, что богатые люди препятствуют социальной мобильности. Согласно этому аргументу, они используют свое богатство, чтобы отправлять своих детей в лучшие школы, используя образование сегодня для сохранения богатства поколений, как когда-то аристократы использовали землю. Но, как я уже говорил ранее, это утверждение путает корреляцию с причинно-следственной связью. Факты свидетельствуют о том, что в нашей меритократии именно интеллект является ключом к успеху, а не семейное богатство, хотя богатство коррелирует с интеллектом.

Действительно, в одной известной работе было показано, что при постоянном уровне SAT (показатель, сильно коррелирующий с IQ) будущий доход студента был одинаковым независимо от того, учился ли он в престижном колледже или в менее избирательном. Другими словами, выбор между Penn State и University of Pennsylvania представляется скорее вопросом получения удовольствия от потребления, чем увеличения человеческого капитала. Хотя в последующем исследовании эти выводы были уточнены, оговорка заключалась в том, что женщины, которые учились в престижных школах, как правило, имели более высокие доходы, поскольку они работали полный рабочий день, а не сидели дома. Здесь эффект, по-видимому, идеологический: выпускницы престижных университетов часто ценят карьерный успех, а не больше времени, которое они тратят на воспитание семьи. Как только идеология феминизма (в том ограниченном смысле, что женщины должны искать удовлетворения в работе, а также в воспитании детей) распространится в обществе, можно ожидать, что этот эффект рассеется.

Издержки для общества от сосредоточения внимания на неравенстве

Программа, направленная на снижение неравенства в противовес бедности, приводит к значительно большим издержкам для общества. Во-первых, сокращение неравенства гораздо более разрушительно и опасно для экономического роста, чем усилия по сокращению бедности. Программы борьбы с бедностью могут быть ориентированы на бедных людей и финансироваться через налоговую систему с относительно скромными суммами денег и прозрачными, простыми правилами. Экономическое неравенство почти по определению является гораздо более диффузной проблемой. Для ее решения требуется гораздо больше перераспределения, потому что проблема заключается в слишком большом богатстве и доходах, а не в отсутствии богатства и доходов. Сокращение богатства и доходов ради их сокращения также будет иметь плохие стимулирующие эффекты. В результате правительство будет тратить меньше денег на инновационные программы помощи бедным - область, в которой инновации необходимы, поскольку программы борьбы с бедностью имеют слабую историю успеха.

В целом, политика, направленная на то, чтобы сделать людей более равными в материальном плане, создает общество, в котором люди больше завидуют богатству.

Хуже того, трудно понять, как можно ограничить внимание к неравенству экономическим перераспределением. Вместо этого оно будет подрывать основные свободы. Учитывая представление о том, что неравенство создает социальную неподвижность, озабоченность неравенством естественным образом пытается предотвратить дифференцированные возможности, которые, по мнению многих, позволяют одним быть богаче других. Так, например, право на частное школьное образование оказывается под ударом. Чтобы вы не думали, что эти опасения необоснованны, следует отметить, что отмена частных школ недавно стала целью Лейбористской партии, главной оппозиционной партии Великобритании.

В целом, политика, направленная на то, чтобы сделать людей более равными в материальном плане, создает общество, в котором люди больше завидуют богатству. Как заметил Токвиль, небольшие неравенства становятся тем более очевидными и важными, чем ближе люди друг к другу, и это справедливо для всех экономических слоев. Отличным примером является Франция, где неприятие материального неравенства является элементом национального кредо. Результатом этого стало менее предприимчивое общество, потому что разбогатеть ценится меньше. Оно также более конфликтно, где группы используют насилие, чтобы добиться своего, из-за восприятия общества как игры с нулевой суммой - восприятия, которое поощряется правительством, сосредоточенным на неравенстве.

В отличие от этого, американское кредо свободы и естественных прав было оплотом против того, чтобы материальное равенство стало мерилом социальной политики. Сегодня самая большая опасность для американского эксперимента заключается в том, что новая метрика равенства, похоже, готова заменить наше традиционное внимание к сохранению свободы.

Эта статья первоначально появилась на сайте Law and Liberty. Она перепечатывается с разрешения.

‍