Свобода слова: Вечная борьба

‍Этастатья была первоначально опубликована на сайтеmerionwest.com и была перепечатана с разрешения сайта. Вы можете найти оригинал статьи ЗДЕСЬ.

Мы живем в золотой век свободы слова. Барух Спиноза, Фредерик Дуглас и другие исторические поборники свободы слова были бы восхищены, будь они живы сегодня. По всей планете, благодаря социальным сетям и другим новым коммуникационным технологиям, миллионы людей могут организовывать, обсуждать, дискутировать и делиться своими мыслями и трудами открыто в режиме реального времени без всякой надвигающейся инквизиции, Звездной палаты или Комитета общественной безопасности. В Европе никого не преследуют и не сжигают на костре из-за доктринальных споров между католиками и протестантами.

В Соединенных Штатах ни один государственный цензор не может остановить публикацию материалов СМИ - печатных или цифровых - с помощью предварительного ограничения. Афроамериканцы, происходившие от рабов, сегодня являются активными, влиятельными гражданами, участвующими во всех сферах жизни самой могущественной либеральной демократии в мире. Даже среди других либеральных демократий Соединенные Штаты выделяются как "исключительные" в защите свободы слова и свободного выражения мнений благодаря строгому толкованию Первой поправки.

В настоящее время конституционное прецедентное право, защищающее свободу слова и свободу выражения мнений, сильнее, чем в любой другой момент американской истории. Специалист по защите первой поправки Кен Уайт пишет:

"На протяжении более чем одного поколения Верховный суд США надежно защищал непопулярные высказывания от санкций правительства. Стойкая защита судом Первой поправки примечательна тем, что она преодолела политическую ангажированность и поддержала речь, которая оскорбляет всех, включая власть имущих.

Отменив законы о сожжении флага, Суд защитил (в буквальном смысле) подстрекательскую речь, которая остается нетерпимой для многих американцев. Годы спустя, поддержав право баптистской церкви Вестборо пикетировать похороны военнослужащих с гнусными гомофобными оскорблениями, Суд ущемил как левых, так и правых, допустив нарушение норм почитания военных и против языка ненависти. Суд защитил скатологические и унизительные насмешки над общественными деятелями и отменил законы, направленные на запрет "пренебрежительных" или "аморальных или скандальных" торговых марок, твердо установив, что оскорбительная речь является свободой слова.

My Name is Free Speech‍

Важно отметить, что Суд неоднократно отвергал требования о создании новых исключений из Первой поправки, основанных на сиюминутных вкусах. Вместо этого он придерживается избранного, узко определенного списка исторических исключений, отвергая попытки создать общий "балансовый тест", который бы определял, защищена ли речь, путем специального взвешивания ее ценности и вреда. Защита Судом свободы слова не идеальна - студенты и государственные служащие стали свидетелями некоторого сужения прав, - но она беспрецедентна в американской истории и резко контрастирует с половинчатой защитой Судом прав по Четвертой, Пятой и Шестой поправкам".

Оставаться верным принципам и продолжать расширять круг свободы - это вечная борьба, которая продолжалась на протяжении всей истории человечества и продолжается по сей день.

Стоит подчеркнуть, что по сравнению с другими либеральными демократиями, Верховный суд Соединенных Штатов последовательно отказывается делать исключение в виде "языка вражды " для доктрины речи и других мер защиты, предусмотренных Первой поправкой. Повторимся: в Первой поправкенет исключения для языка вражды. Даже сейчас, когда эксперты и обыватели спорят о том, должны ли американцы следовать международным тенденциям или дорожить своей исключительностью, такова современная реальность. Современные американцы действительно благословлены тем, что пользуются большей защитой свободы слова, по сравнению с их предками или людьми, живущими в других странах.

Но, перефразируя Чарльза Диккенса, это лучшие времена, и это худшие времена. Хотя американцы и другие жители Запада, возможно, живут в золотой век свободы слова, в мире есть миллиарды людей, которым еще предстоит насладиться ее благами. Активисты демократии в Китае (и даже китайские студенты, обучающиеся за рубежом), женщины в Иране и диссиденты в России все еще борются за основные права человека против тоталитарных режимов, запрещающих любое инакомыслие. На Западе ведутся споры о свободе слова в сравнении с другими ценностями, о том, как бороться с распространением дезинформации, о роли и ответственности влиятельных технологических компаний, поскольку сама концепция общественного пространства продолжает эволюционировать в глобализованном и оцифрованном XXI веке.

Как рассказывает Джейкоб Мчангама в своей масштабной книге " Свобода слова: Глобальная история от Сократа до социальных сетей", которая была опубликована в прошлом году, борьба за свободу слова - говорить, писать и думать свободно - это вечная борьба, которая выходит за рамки национальности, этнической принадлежности, политической идеологии и времени. Это универсальное стремление человека к свободе противостоит другой, противоположной эмоции: желанию контролировать, подавлять и цензурировать.

От античности до Реформации и эпохи социальных сетей приводились аналогичные аргументы в пользу свободы слова - радикальныетогда и радикальные сегодня.

У древних афинян было два различных, но пересекающихся понятия свободы слова: isegoria и parrhesia. Первая, isegoria, подразумевала равенство публичной гражданской речи, которая осуществлялась в собрании, где все свободнорожденные граждане мужского пола имели право прямого голоса при обсуждении и принятии законов. Вторая, parrhesia, подразумевала полную свободу слова во всех остальных сферах жизни. С самого начала существования свободы слова существовала напряженность между эгалитарной и элитарной концепциями, которая будет отражаться в будущих спорах. Должна ли свобода слова принадлежать только элитарному классу, или каждый человек имеет право свободно думать и говорить? Должна ли свобода слова ограничиваться вопросами, которые способствуют только общественному благу и социальному порядку, или все под солнцем подлежит тщательному изучению или осмеянию, даже ради оскорбления и шока?

На протяжении веков люди во всех странах - греческие и римские государственные деятели, мусульманские вольнодумцы, теологи Реформации и Контрреформации, европейские философы эпохи Просвещения, английские левеллеры, американские и французские революционеры, аболиционисты, феминистки, антиколониальные крестоносцы XX века, делегаты ООН и многие другие - спорили словами (а иногда и мечами), пытаясь прийти к окончательному ответу.

История свободы слова в Мчангаме тесно переплетается с политическим, правовым и культурным контекстами. Одна ключевая тема - свобода против власти - разыгрывалась на разных землях и в разные эпохи. Поборники свободы слова, открытого исследования и свободомыслия боролись против централизованной власти, будь то воплощение элиты рабовладельческого класса, религиозной теократии, абсолютной монархии, фашистской или коммунистической диктатуры. Стремление к свободе вступало в конфликт со стремлением к господству. До относительно недавнего времени на протяжении большей части истории человечества преобладали произвольное правление и контроль. Свобода завоевывалась медленно, по крупицам, и даже по мере продвижения вперед она никогда не была полностью завершена.

Почти все величайшие герои свободы слова и диссиденты, будь то Бенджамин Франклин, Мартин Лютер или даже Джон Мильтон, имели свои слепые пятна или делали "исключения" для групп или причин, которые им не нравились. В поразительном проявлении иронии и лицемерия Джон Мильтон - автор Areopagiticaодного из самых влиятельных и впечатляющих философских произведений в истории, выступающего за свободу слова и свободу прессы, никогдане проявлял терпимости к католикам и даже служил правительственным цензором в Содружестве Оливера Кромвеля.

Почти само собой разумеется, что большинство людей, независимо от происхождения, верили в свободу для меня, но не для тебя. Мчангама как нельзя лучше подходит к этому нюансированному изложению истории, показывая как восхитительные, так и несовершенные стороны человеческого опыта. Это трезвое напоминание о том, что за свободу всегда нужно бороться, и она всегда уязвима для более темных и соблазнительных порывов человеческой природы. Оставаться верным принципам и продолжать расширять круг свободы - это вечная борьба, которая продолжалась на протяжении всей истории человечества и продолжается по сей день.

Возможно, мы живем в эпоху беспрецедентной политической свободы, но было бы неправильно полагать, что эти свободы постоянны, или принимать их как должное. Всегда необходимо сохранять бдительность и активность в продвижении и продвижении дела свободы слова и человеческой свободы. В условиях возрождения авторитаризма во всем мире друзьям свободы предстоит еще много работы.

Соединенные Штаты сталкиваются с целым рядом уникальных проблем. Что касается свободы слова, многие американцы считают, что базовое состояние национального дискурса нарушено - как онлайн, так и офлайн. Политическая поляризация достигла рекордных высот. Дезинформация и дезинформация процветают в социальных сетях. Люди попали в ловушку эхо-камер в бесконечных спорах об основных фактах. И последнее, но не менее важное: вполне реальный феномен культуры отмены продолжает уносить жертвы.

Как писал Адам Кирш в The Wall Street Journal в 2020 году, "сегодня американцы меньше беспокоятся о государственной цензуре, чем о том, как ориентироваться в неписаных правилах социально приемлемой речи. Нарушение этих правил не грозит тюремным сроком, но перспектива потерять репутацию или работу сама по себе оказывает охлаждающее воздействие. А во времена больших социальных и технологических перемен оставаться по ту сторону границы допустимого высказывания может быть непросто".

В прошлом году редакция The New York Times наконец признала то, что уже известно многим людям всех политических убеждений:

"При всей толерантности и просвещенности, о которых заявляет современное общество, американцы теряют фундаментальное право граждан свободной страны: право высказывать свои мысли и выражать свое мнение публично, не боясь быть пристыженными или отвергнутыми. Это социальное замалчивание, эта деплюрализация Америки очевидна уже много лет, но борьба с ней вызывает еще больший страх. Это кажется третьим рельсом, опасным. Для сильной нации и открытого общества это опасно".

Некоторые комментаторы продолжают настаивать - примером тому служит популярная карикатура -на том, что нет никакой угрозы свободе слова или нарушения свободы слова, поскольку федеральное правительство США не сажает в тюрьму, не штрафует и не наказывает людей, которые высказывают свое мнение. С чисто юридической точки зрения, это правда, что Первая поправка применима только к правительству. Но такой узкий взгляд на свободу слова является ошибочным и неверным. Грег Лукианофф, президент Фонда за индивидуальные права и самовыражение, утверждает:

"Концепция свободы слова - это большая, более древняя и более широкая идея, чем ее конкретное применение в Первой поправке. Вера в важность свободы слова - это то, что вдохновило Первую поправку; это то, что придало Первой поправке смысл, и то, что поддерживает ее в законе. Но сильная культурная приверженность свободе слова - это то, что поддерживает ее практику в наших институтах - от высшего образования, до реалити-шоу и самой плюралистической демократии. Свобода слова включает в себя малые либеральные ценности, которые когда-то были выражены в таких распространенных американских идиомах, как " каждому свое", " каждый имеет право на свое мнение " и " это свободная страна". (Подчеркнуто в оригинале)

Многие источники, помимо государственной цензуры, действительно могут угрожать свободе слова и инакомыслию.

Начнем с того, что классическая работа Джона Стюарта Милля " О свободе" 1859 года, пожалуй, самая влиятельная книга о свободе слова в истории, была посвящена не столько правовым ограничениям свободы слова. Вместо этого Милль был обеспокоен сокрушительным давлением общества, заставляющим соответствовать или молчать:

"Общество может исполнять и исполняет свои собственные предписания: и если оно издает неправильные предписания вместо правильных, или вообще какие-либо предписания в тех вещах, в которые ему не следует вмешиваться, оно практикует социальную тиранию, более грозную, чем многие виды политического угнетения, поскольку, хотя она обычно не поддерживается такими крайними наказаниями, она оставляет меньше возможностей для бегства, проникая гораздо глубже в детали жизни и порабощая саму душу. Поэтому защиты от тирании судьи недостаточно; необходима также защита от тирании преобладающего мнения и чувства; от тенденции общества навязывать другими средствами, кроме гражданских наказаний, свои собственные идеи и практику в качестве правил поведения тем, кто не согласен с ними; сдерживать развитие и, если возможно, препятствовать формированию любой индивидуальности, не согласующейся с его устоями, и заставлять все характеры формироваться по образцу его собственных".

Свобода слова и постмодернизм

Тирания господствующего мнения" часто противоречит диссидентам, реформаторам и бесправным людям. В ультраконсервативных религиозных обществах вольнодумцы опасаются за свою жизнь, если они оскорбляют преобладающие настроения или ортодоксальные убеждения, даже если они находятся за границей. С молчаливого согласия своего правительства или без него исламские террористы используют "право вето убийцы", чтобы заставить замолчать (навсегда, если им это сойдет с рук) или угрожать бывшим мусульманским отступникам и критикам, таким как Айян Хирси Али и Салман Рушди, а также западным людям, таким как голландский журналист Флемминг Роуз, сотрудники газеты Charlie Hebdoи даже французского школьного учителя за "богохульство" и другие предполагаемые преступления против ислама и пророка Мухаммеда. По сей день многие из этих выживших людей - настоящихгероев свободы слова -вынуждены жить, зная, что за их головы назначена цена.

История свободы слова в Мчангаме делает дотошно очевидным, что прогресс в направлении большей свободы слова и религиозной свободы был тесно связан с возможностью подвергать сомнению и сомневаться в религиозных догмах:

"В большинстве современных светских и либеральных демократий свобода выбора религии - или вообще без религии - считается само собой разумеющейся. Ни один из многочисленных молитвенных домов, которые охотно открывают свои двери, не может заставить меня войти туда, а войдя, я могу свободно уйти в другой или вообще отказаться от религии. Но каким бы естественным это ни казалось сегодня, идея о возможности выбора в вопросах религиозных убеждений была исключением на протяжении большей части истории человечества".

Наша свобода совести -свободно мыслить и сомневаться - былазавоевана в результате глубокой и долгой борьбы с религиозным авторитетом. Не случайно свобода слова, свобода вероисповедания и свобода совести - все они связаны друг с другом, как неразрывная паутина, справедливо признанная и защищенная Первой поправкой. Вольнодумцы от Галилея до Салмана Рушди осмелились бросить вызов ортодоксальной религии и мужественно трудились на благо развития человеческих знаний, ставя свои жизни на карту в борьбе с религиозными фундаменталистами и авторитаристами, которые предпочли бы держать умы закрытыми. Мы не должны забывать об этой борьбе и, возможно, потерять то, что мы приобрели. По словам Айн Рэнд, "ничто не может отнять у человека его свободу, кроме других людей. Чтобы быть свободным, человек должен быть свободен от своих братьев".

Как показывают печальные уроки истории, у человека нет недостатка в средствах, чтобы сковать тела и умы своих братьев - будь то централизованная государственная власть, религиозные догмы или другие первобытные проявления принципа "сила делает право".

Американская республика -первое и единственное в истории государство, основанное на естественных правах человека, -стала исторической вехой в развитии человеческой свободы. Люди были освобождены от произвольной государственной власти - как светской, так и церковной - но последнее, свобода от других людей, еще не была полностью реализована. Противоречия были обнажены для всех в жестокой реальности рабства, которая будет мучить совесть многих американцев вплоть до Гражданской войны.

Свобода слова вновь проявила себя как радикальный, преобразующий и освободительный инструмент, когда аболиционисты боролись с государственными и частными цензорами. Когда Фредерик Дуглас выступил С призывом к свободе слова в Бостонеон не жаловался на то, что правительство закрыло его речь. Напротив, его претензии были связаны с тем, что государство не смогло защитить его речь от глушения частной толпой расистов. Тем не менее, основополагающие принципы Соединенных Штатов были их спасительной благодатью, и их нельзя было объяснить или подавить силой, несмотря на многочисленные попытки рабовладельцев и расистов. Идеи Дугласса и президента Авраама Линкольна в конечном итоге победили, и круг человеческой свободы был еще раз расширен благодаря отмене рабства.

Но все эти конституционные гарантии не стоят той бумаги, на которой они написаны, потому что ни в одном из этих обществ нет основополагающего фундамента культурных и социальных норм, которые нормализуют инакомыслие или поощряют людей бросать вызов власти и расширять границы.

Несмотря на очевидные исторические факты, к сожалению, многие современные прогрессисты и эгалитарии, похоже, упустили из виду тот факт, что социальный прогресс и свобода слова шли рука об руку. Бывший президент Американского союза гражданских свобод Надин Строссен напоминает нам, что сама цель свободы слова заключается в том, чтобы дать маргиналам возможность выбраться из статус-кво, а не укрепить политическую власть:

"Каждое движение, которое сегодня считается "прогрессивным" - демобилизация, женское избирательное право, гендерное равенство, репродуктивная свобода, трудовые права, социал-демократия, гражданские права, противодействие войне, права ЛГБТК+ - в свое время поддерживалось лишь меньшинством и считалось опасным или еще хуже. Неудивительно, что многие из этих движений начали процветать и продвигаться к ранее недостижимой цели консенсуса большинства только после того, как во второй половине 20-го века Верховный суд начал строго соблюдать гарантии свободы слова (включая основной принцип нейтральности точек зрения). Урок, который многие левые, похоже, забыли, заключается в том, что в демократическом обществе существует постоянная опасность того, что группы меньшинств - будь то по признаку идентичности, идеологии или иному признаку - будут подвержены "тирании большинства". Конкретная цель Билля о правах, включая гарантию свободы слова в Первой поправке, состоит в том, чтобы гарантировать, что большинство не может отказать в основных правах любому меньшинству, независимо от того, насколько оно малочисленно или непопулярно. Влиятельные люди и популярные идеи не нуждаются в защите Первой поправки; маргинальные люди и непопулярные идеи нуждаются".

Но закон сам по себе не может защитить свободу слова. Китай, Россия, Куба, Венесуэла и другие тоталитарные режимы гарантируют свободу слова или выражения в своих конституциях (и гарантируют даже более возвышенные свободы, чем Конституция и Билль о правах США). Но все эти конституционные гарантии не стоят бумаги, на которой они написаны, потому что ни в одном из этих обществ нет основополагающего фундамента культурных и социальных норм, которые нормализуют инакомыслие или поощряют людей бросать вызов власти и расширять границы. Неудивительно, что эти страны являются одними из худших нарушителей прав человека.

Если правовые и конституционные положения не подкреплены культурой терпимости и уважения к свободе слова и инакомыслия, то они являются не более чем пустыми обещаниями, в лучшем случае, и голым лицемерием, в худшем. Чтобы свобода слова действительно процветала, она должна быть широко уважаема, понятна и принята всем населением.

Это значит научить молодых людей задавать вопросы, понимать силу инакомыслия и необходимость оспаривать преобладающие настроения. Это означает научиться подходить к другим идеям с духом доброй воли, любопытства и нюансов. Это значит знать, когда следует воздержаться от суждений и не спешить обижаться. Это значит не уклоняться от сложных разговоров, а активно искать их - даже если эти разговоры кому-то неприятны. Это значит слушать тех, кто не согласен, и отдавать дьяволу должное. Это значит практиковать отношение эпистемического смирения и приветствовать возможность быть неправым. Это значит защищать скептиков, несогласных, маргиналов и отверженных, а иногда даже врагов. Это значит отвергать тактику замалчивания и твердо стоять перед лицом издевательств со стороны сильных мира сего. Это значит найти личное мужество и отвергнуть тиранию молчания.

Настоящая свобода слова требует культуры и людей, которые понимают, ценят и усваивают ее как моральный и этический принцип.

‍Judge Learned Hand said it best:

"Свобода лежит в сердцах мужчин и женщин; когда она умирает там, никакая конституция, никакой закон, никакой суд не могут ее спасти; никакая конституция, никакой закон, никакой суд не могут даже сделать многое, чтобы помочь ей. Пока она лежит там, ей не нужны ни конституция, ни закон, ни суд, чтобы спасти ее".

Законы общества не меняются, пока не меняется его культура, особенно в плюралистической представительной демократии с активным гражданским обществом, как в Соединенных Штатах. Закон - это следствие политики, а политика - следствие культуры. Этот важный момент подчеркивают такие принципиальные либералы, как Лукианофф и Мчангама, которые продвигают культуру свободы слова. Свобода слова должна быть воспринята как культурная ценность, а не просто как защита и ограничения Первой поправки. Исключительная свобода слова в Америке существует благодаря культурным нормам, привычкам ума и отношению американского народа.

My Name is Cancel Culture - video transcript‍

Всеобщее стремление к свободе слова и мысли - это мощное чувство, которое преодолевает все границы и составляет основную часть человеческого опыта. По своей сути свобода слова - это и политическое, и моральное дело, и за нее нужно бороться, защищать и расширять в постоянных и постоянно развивающихся усилиях в каждом поколении. Мчангама напоминает нам, что свобода слова - это не просто абстрактная концепция, а концепция, проверенная тысячелетиями, и что "при всех своих недостатках мир с меньшей свободой слова будет также менее терпимым, демократичным, просвещенным, инновационным, свободным и веселым".

Нам следовало бы помнить о нашей первой свободе, праздновать ее, пользоваться ею и работать над тем, чтобы она никогда не исчезла.